Над кожухом стал играть горячий воздух. Пулемет клацнул и замолчал — лента кончилась. Заморачиваться с перезарядкой я и не планировал. Пригнувшись, я, не глядя, перебирал лимонки, внимательно высматривая и оценивая шевеление фашистов по кустикам.
Ага, вон какая-то организованная группочка! Ловите, геноссен! Первая пошла! Я сорвал кольцо, рискнул — и отпустил рычаг. Он звонко клацнул и отлетел. Я сказал — "Айн — цвай!" — и лимонка порхнула в кусты. Взрыв ударил еще в воздухе. В кустах киркоровскими зайками заверещали раненные и испуганные немцы. Вторая — пошла! Третья! Врот фронт вам, фашисты, лови!
Все кончается, даже такое интересное и увлекательное дело, как метание гранат на сверхдлинную дистанцию. Оставшись полностью безоружным, я сплавил казенник пулемета маленьким клубочком и отбыл восвояси…
***
Восвоясях я взвалил Василия на плечо (сильно скорректировав его вес, конечно!) и, оглядываясь, потрусил судьбе навстречу. Стемнело, и ориентироваться становилось уже непросто, если ни по-настоящему трудно. Все изменилось — кустарник и одинокие деревья смотрелись незнакомыми, опасными объектами, таящими скрытую угрозу. А ну его, подумал я, и стал искать хорошее местечко для пикника. Таковое вскоре нашлось и, скинув Базиля на травку, я сел передохнуть и перекусить салом с сухарями. Пока луна нам не укажет путь…
А тут и Вася очнулся… Никак на звук дробящегося сухаря… Тоже ведь — сколько времени нежрамши!
— Командир, что со мной? — смутным, плывущим голосом вопросил ведомый.
— Сомлел ты, Вася. Сознание потерял. По голове тебе, наверное, настучали лишнего, — безжалостно предложил я свою версию. — Как доберемся к себе — сразу в госпиталь!
— Ну, уж нет! — испуганным сычом ухнул Базиль. — Я в госпиталь не хочу! Я летать буду!
Вот и хорошо. Теперь никаких мыслей, кроме как избежать попадания на госпитальную койку, у Васи не останется. И ни о каких странностях нашего путешествия он думать больше не сможет.
— На, Васек, пожуй! — я протянул ему сухарь с салом. — Чтобы летать — здоровье нужно!
— А чтобы здоровье было… — вполголоса бормотал я, нашаривая флягу, — его, это здоровье, нужно периодически поправлять! Вот! Нашел. Глотнешь?
— А что это? — с сильным сомнением в голосе спросил Вася.
— Не знаю, Васек! Спирт, наверное…
— Не-е, Виктор, я, пожалуй, не буду…
— А ну, давай! Один глоток! Для тебя — это лекарство. Ну, вот и хорошо. Ты жуй, жуй… закусывай.
Я тоже выпил глоток, крякнул, закусил вкуснейшим ржаным сухарем с салом, и откинулся на траву. Луна вышла. Скоро пойдем… Глаза стали закрываться… Веки налились свинцом, ноги приятно гудели… Хр-р-р…
— А! Что! — вскинулся я.
— Хорош храпеть, командир! Идти надо! А то всех немцев перебудишь…
— Немцев, — хмыкнул я, — немцев я всех перебил, пока тебя спасал. Ну, ладно. Пойдем, пожалуй. Ты как, Вася, своими подпорками двигать сможешь? А то уж больно ты тяжелый…
— Конечно, смогу… — стушевался пристыженный Василь. — Пошли уж… пора…
***
День "Д", час "Ч", само собой… Уж 22 часа-то есть наверняка. Так, хватит приключений. Пора выбираться к своим. Желательно — поближе к полевой кухне.
— Вася, замри и не свисти разбитым носом, т-с-с-с! — я закрыл глаза и прислушался, пытаясь, в то же время, ментально сканировать окрестности. Пусто, пусто… а там? Пусто… А вот тут — есть!
— Вася, за мной! — мы порысили в темноту.
— Тих-хо! — сжав Василию руку, я зашептал ему на ухо. — Стой здесь. Если это наши — я тебе крикну. Тогда выходи. Понял? Ну, я пошел.
Я снова скользнул в темноту, а потом скользнул на километр, примерно. Это я, похоже, перепрыгнул. Еще разок — вот это в самый раз! Кормой ко мне стоял танк, не танк… А-а-а! Сушка! Да не истребитель, а СУ-76, по-моему, она называется! А что, майор все правильно сделал — у нее и возможности на случай боя посерьезнее будут, да и народа на ней побольше уместится.
Какое-то бормотание… Я подкрадывался все ближе и ближе… Не дурью ли я маюсь опять? Не получу ли я очередь в брюхо? Поздно. Теперь уж надо подходить вплотную, чтобы картинку "Явление блудного сына божьего экипажу СУ-76 во главе с начальником отделения контрразведки "СМЕРШ" какой-то там танковой бригады" не испортить. Не смазать картину социалистического реализма, стало быть.
Еще теплая задница самоходки оказалась у меня под ладонью. Я легонько постучал стрелкой по броне.
— Тук-тук, славяне! Не меня ли вы ждете? А где майор?
Кто-то испуганно охнул, одновременно послышался металлический грохот от упавшего автомата или карабина, лязг затвора и крик майора: "Отставить! Это свой!"
А ничего — резкий парень. Сразу просек ситуацию. Быстро ориентируется в оперативной обстановке.
— Точно! Это свой, а во-о-н там, впереди, и еще один в кустиках стоит, подойти стесняется. Вася! Э-ей, Василь! Иди сюда! Скорее, ужинать пора!
***
Мы красиво прокатились на тракторе, то есть, что это я… На боевой машине, конечно, и с шиком подкатили к расположению ремроты. В палатке, просвечивающей огнем "Катюши", Василия ждал военфельдшер. Пока Васю осматривали, разбинтовывали и чем-то мазали, мы с майором вели неспешный разговор.
— Слышь, капитан, а документики твоего ведомого… из интереса взглянуть…
Вот недоверчивый черт… Я нашарил планшет убитого унтера.
— Посвети, майор… сюда свети! Держи — вот тебе документики… Гляди на здоровье… — я нашел Васино офицерское удостоверение и еще какие-то бумажки с русским шрифтом. — А вот эту сумку сам потроши. Там документы немцев и еще какие-то бумаги…
— Ух, ты! Сколько их… — углядев солдатские книжки немцев, остро взглянул на меня майор. — Ты?
— Ага, — спокойно ответил я. — Документов меньше десятка, а трупов — больше… Так уж получилось… Я не хвастаюсь, но и не оправдываюсь, майор. Ты правильно пойми. И еще — не надо об этом много шуршать, понятно? Сходили за ленточку ребята от летунов, вытащили своего парня — и все дела! И — молчок! Хорошо?
— А то! Я все понял, капитан, а…
— А ничего я там не видел, майор! Честное слово. Пулеметный расчет, отделение на хуторе, рота на отдыхе, пара мотоциклистов — вот и все. Никакой ценной развединформации у меня нет. Смотри документы — может, там что найдешь. А я — пас! Извини — я не разведка, я — летчик!
— Понял, ну — пошли, вам там воды нагрели, помоетесь…
После баньки был ужин с наркомовскими, а потом — сон. Все остальное — утром.
***
"Нас утро встреча-е-ет…"
Не знаю — чем вас встречает утро, а у меня немножко болела голова. Все-таки — грамм по четыреста мы вчера на ужине в баки закинули. Да-а, многовато будет… Хорошо — гаишников в воздухе тут нету. Долетим как-нибудь…
Встал я рано, пошел, проверил своего третьяка — нормально, стоит под масксетью, сопит в дырочки трех пушечных стволов. Рядом часовой дремлет. Я кашлянул — часовой перехватил карабин и грозно взглянул на меня. Что интересно — сна ни в одном глазу! Я кашлянул еще раз, теперь — одобрительно, и пошел умываться. То — се, водные процедуры, каша из брикетов, крепкий чай. На душе стало немного получше. Базиля я будить не стал, для него сейчас сон — лучшее лекарство. Пусть дрыхнет.
На мое шебуршание из штабной палатки вылез взлохмаченный старлей Ильдар.
— Привет, командир! Ничего, что я тут без хозяев командую? Вот, кстати, твое имущество — маскхалат, фляга… пустая — уж извини… бинокль. Все! А стрелки я, пожалуй, себе оставлю. Чай будешь?
Глотнули еще по кружечке. Тут же в воздухе швейной машинкой застучал мотор У-2. А вы как думали? Это же авиация! Как птицы — солнце встало, и мы на крыло!
Я схватил поварской передник, выскочил на полянку и замахал изо всех сил. Летчик увидел и качнул крыльями. Я посмотрел на ветки деревьев, определил направление ветерка, и замахал пилоту стрекоталки, показывая ему направление захода на посадку. Сел.
У нас по штату У-2 не было. Степанов, видимо, попросил кого-то из соседей. Так оно и оказалось. Летчик привез с собой три двадцатилитровых канистры с бензином. Мы взяли у танкистов здоровенную такую воронку и потащились заливать бензин в крыльевые баки третьяка. Теперь долететь наверняка хватит.
— Тебе что сказали, лейтенант?
— Приказали взять, кого дадут, и доставить на "Узел", товарищ капитан!
Ага! "Узел" уже стал общеупотребительным названием, это хорошо!
— Садись, пей чай. Сейчас мы будем готовы…
Пошел будить ведомого.
— Вася, вставай!
— А мня-мня…
— Вася, подъем! Боевой вылет!
— А?! Что?!
— Подъем, говорю! Быстро умывай морду лица, завтракай и полетели!
— Давай сразу полетим, Виктор, дома позавтракаю! Там Степаныч, наверняка, чего-нибудь для нас вкусненькое соорудит!
А с головой-то у Васи все в порядке! Не нужен ему госпиталь! Соображает — я те дам!
